1.
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома в яблочном захолустье
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет.
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет...
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг нежданный приказ: "Вперед!"
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2.
С каждым днем становилось горше,
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы,
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав.
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
3.
- Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала...
Zinka
Maya Shumyatcher
1.
Bunking down near a splintered spruce tree
Waiting, hoping for dawn to break,
It is warmer to lay together
On damp soil in a cold rain’s wake.
- You know, Julie, I’m not sentimental,
But no matter, I’ll say it still.
Back at home, in a house small and weathered,
Lives my ma among fields freshly tilled.
You have friends, a good man who loves you,
She is all that I have in this world.
Bread is baking, sweet smoke surrounds her
Outside, spring is blossoming bold.
Seems to her every sprig and tree branch
Seeks her daughter’s return with a thrill.
You know, Julie, I’m not sentimental,
But no matter, I’ll say it still…
We warmed up a little, just barely
Then sudden orders: “Advance!”
Again alongside me wearily
Walks a soldier, her braids askance.
2.
Every day things became more bitter,
We marched on without fanfare now
Until near the Orsha perimeter
Our battalion reached enemy grounds.
Zinka led us into the battle,
Breaking through fields of rye and wheat,
Crossing marshes and ditches gladly
Tempting death at each turn of fate.
We weren’t fighting for posthumous glory,
We fought, living our glory each day.
…Why, wrapped in bloody bandages,
Does this blonde-braided soldier lay?
Clenching my jaw, I covered her
With my overcoat, damp from the earth.
Belarus’s cold winds were singing there
Of her distant Ryazan home and hearth.
3.
- You know, Zinka, I’m not sentimental,
But no matter, I‘ll say it still.
In a faraway house small and weathered,
Lives your ma among fields freshly tilled.
I have friends, a good man who loves me,
She had only you in this world.
Bread is baking, sweet smoke surrounds her
Outside, spring is blossoming bold.
An old woman in flower-print housedress
Lights a prayer candle, hope holding true.
I don’t know how best to write her
That she should not keep waiting for you …
